[Персональная страница
Дмитрия Сепетого]
Материализм – это философия субъекта, который в своих размышлениях забывает о самом
себе.
Артур Шопенгауэр[1]
Многие люди, как я и сам в прошлом, считают, что они могут одновременно
воспринимать сознание всерьез и оставаться материалистами. ...это невозможно,
по простой причине. ...Можно сказать: Вы не можете “съесть” сознание и оставить
целым Ваш “материалистический пирог”.[2]
По своему
темпераменту, я имею сильную склонность к материалистическому редуктивному
объяснению и не имею сильных духовных или религиозных склонностей. Много лет я
ожидал материалистической теории; и очень
неохотно отказался от этой надежды. В конечном счете, мне кажется ясным, что
эти выводы должен принять каждый, кто хочет воспринимать сознание всерьез.
Материализм – прекрасное и привлекательное мировоззрение, но чтобы понять
сознание, мы должны выйти за пределы тех средств, которые он предоставляет.
Дэвид Чалмерс[3]
…следует доверять ...
плюралистическому несогласию больше, чем систематической гармонии... Если
аргументы или систематические теоретические соображения ведут к результатам,
которые интуитивно кажутся бессмысленными, или если изящное решение проблемы не
устраняет убеждения, что проблема все еще остается, или если после демонстрации
нереальности какого-либо вопроса нам все еще хочется его ставить, – это значит,
что с аргументацией что-то не так и проблема требует дальнейшей отработки…
…чтобы создавать понимание, философия
должна убеждать. Это означает, что
она должна создавать и разрушать взгляды, а не только снабжать нас связными
системами высказываний...
Томас Нагель[4]
Предисловие
Предмет исследования этой книги – психофизическая
проблема (the mind-body problem) – проблема отношения между психикой
(mind) или сознанием как сферой
субъективного и телом (body) или мозгом как частью физической реальности. Или,
точнее, проблема природы носителя-субъекта психических состояний и процессов
(ощущений, эмоций, осознавания, мышления, желаний и т.п.), психического Я,
и его отношения к телу (мозгу).
Речь идет о вопросах, представляющих самый
жизненный интерес для каждого чувствующего и мыслящего человека, в частности:
– Что есть я? Что есть каждый из нас, каждое
человеческое Я? Лишь сложная совокупность атомов, которые движутся и
взаимодействуют по законам физики? Или что-то нематериальное (душа)?
С этими вопросами тесно связаны
другие, не менее важные:
– Возможно ли, что наше существование продолжится
после телесной смерти? (А также: Возможно ли, что мы существовали и до этой
жизни?) Возможно ли личное бессмертие?
Многие философы с разными (в
т.ч. противоположными) мировоззрениями считали это самой важной философской
проблемой.
Так, известный
немецкий философ-материалист ХІХ в. Фридрих Энгельс оценивал эту проблему
(правда, некорректно описывая ее как "вопрос об отношении мышления к
бытию"[5]) как
“великий основной вопрос всей философии, в особенности новейшей”. И объяснял:
“Уже с того весьма отдалённого времени, когда люди, ещё не имея никакого
понятия о строении своего тела и не умея объяснить сновидений, пришли к тому
представлению, что их мышление и ощущения есть деятельность не их тела, а
какой-то особой души, обитающей в этом теле и покидающей его при смерти, – уже
с этого времени они должны были задумываться об отношении этой души к внешнему
миру. Если она в момент смерти отделяется от тела и продолжает жить, то нет
никакого повода придумывать для неё ещё какую-то особую смерть. Так возникло
представление о её бессмертии…”[6]
С другой
стороны, приведу утверждение испанского писателя и философа Мигеля де Унамуно:
“...жажда не умирать, стремление к личному бессмертию ... это есть аффективная
основа всякого познания и внутренний, личный исходный пункт всякой человеческой
философии, человеком созданной и для людей предназначенной...”[7]
Несмотря на диаметрально
противоположное отношение к возможности личного бессмертия, Энгельс и Унамуно
соглашались в том, что вера в личное бессмертие антирациональна. В ХІХ-ХХ ст.
не только материалисты, но и много мыслителей, которые очень положительно
относились к идее личного бессмертия, считали, что она противоречит разуму, что
верить у нее возможно лишь вопреки разуму.
Размышляя над этой проблемой, я (еще
задолго до того, как начал серьезно изучать философскую литературу на эту тему)
пришел к иному выводу: материализм ложен; субъективные чувства, переживания,
сознание не могут быть физическими процессами; Я как субъект психических
состояний и процессов – тот, кто чувствует, желает и мыслит – это не мое тело
и не мой мозг, а нечто нефизическое, что соответствует понятию души.
А поскольку это так, то естественно предполагать возможность продолжения ее существования после
телесной смерти и, возможно, ее существование до этой жизни. (К этому выводу я
пришел на основе соображений, подобных тем, которые обсуждаются в разделе 3
“Аргумент зомби”.) Дальнейшее погружение в философскую литературу по
психофизической проблеме (прежде всего, аргументы Карла Поппера, Джона Белофа,
Томаса Нагеля, Дэвида Чалмерса, Франка Джексона, Джона Сëрла) – закрепило
это убеждение.
Вообще, где-то с
1970-х гг. в западной философии сознания начала проявляться новая тенденция:
многие солидные нерелигиозные, научно ориентированные философы, которые
"по темпераменту" были склонны к материализму (см., признание Дэвида
Чалмерса в эпиграфе к этой книге), пришли к выводу о его неспособности
объяснить психику, само существование субъективности, тот факт, что мы –
существа, которые субъективно ощущают и осознают, а не автоматы, которые
машинально, без никаких ощущений и осознания, выполняют определенную
“биологическую программу” (какой бы сложной она ни была).
Немало
философов ІІ половины ХХ ст., которые осознали неудовлетворительность
материализма и отстаивали какую-то форму дуализма или плюрализма (см. словарь: дуализм, плюрализм), все же избегали
традиционного понятия – души. Я считаю это проявлением боязни быть обвиненным в
наибольших “смертных грехах” против науки – мистицизме и обскурантизме. Один из
таких философов, которому я очень многим обязан, Карл Поппер, завершил свою
статью “Язык и психофизическая проблема” замечанием: “Боязнь обскурантизма (или
обвинения в обскурантизме) мешала большинству противников обскурантизма
высказывать то, что было сказано выше. Однако эта боязнь была, в конце концов,
лишь обскурантизмом другого толка.”[8] Объясню
это замечание, как я его понимаю.
За несколько
последних столетий, в процессе борьбы с религиозным мистицизмом и
обскурантизмом, среди научных работников и научно ориентированных философов
большое влияние приобрело философское учение материализма, которое претендует
на научный статус и сторонники которого склонны навешивать ярлык мистицизма и
обскурантизма на все, что чем-то напоминает религию или противоречит
материализму. Немало философов и научных работников, которые осознают
неудовлетворительность материализма, боятся высказать свою мысль, чтобы не быть
обвиненным в обскурантизме. Это означает, что религиозный обскурантизм в
современном научно-философском сообществе уступил место материалистическому
обскурантизму. Надеюсь, что эта работа будет способствовать его преодолению.
Важно не бояться
называть вещи своими именами. В частности, следует восстановить в правах
понятие души. Чтобы убедиться в ее существовании, не нужны ни мистика, ни
обращение к религиозным авторитетам; все, что нужно, содержится в нашем
повседневном опыте. Существуют очень весомые рациональные аргументы, которые
показывают, что сознание, Я есть что-то нефизическое, отличное
от тела, хотя и тесно связанное с ним. Это “что-то нефизическое, отличное от
тела, хотя и тесно связанное с ним”, всегда называлось душой.
С избеганием понятия
души тесно связано еще одно современное “научное табу”, нарушаемое в этой
работе, – табу на обсуждение возможности жизни после смерти. (Дж.Шварц и
Ш.Бегли отмечают, что это считается сейчас чем-то неприличным, “чем-то таким,
что ни один уважающий себя ученый не будет делать этого публично”[9].)
Многие выдающиеся
ученые не боялись идти против псевдонаучных материалистических стереотипов.
Вспомним, например, выдающегося ученого нейрохирурга Уилдера Пенфилда,
основателя современной нейрофизиологии Чарльза Шеррингтона[10] ,
лауреата Нобелевской премии по нейрофизиологии Джона Экклза, лауреата
Нобелевской премии по физике Эугена Вигнера[11] ...
Работа ориентирована
не только на профессиональных философов, но и на мыслящих людей без
специального философского образования, которые стремятся понять мир и самого
себя. Я старался в максимально простой для понимания форме ознакомить читателя
с основными точками зрения на проблему, аргументами их сторонников и
противников, моим собственным видением и аргументами. Философские термины
разъясняются в тексте и словаре, размещенном в конце книги.
[1] Шопенгауэр А. Мир как воля и
представление.
[2] англ.
поговорка, которая говорит о невозможности совместить несовместимое: Вы не
можете съесть пирог и при этом оставить его целым.
[3] Chalmers D. The Conscious Mind.
– р.168, хiv.
[4] Nagel T. Mortal Questions.
Preface. – p.x-xi.
[5] У Энгельса “бытие и мышление” означает “материя и сознание”. Некорректность
состоит в том, что Энгельс сразу – уже в самой формулировке проблемы, до ее рассмотрения по
сути – отождествляет бытие (т.е. все реально
существуещее) с материей.
[6] Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии. – С.278. (Курсив мой.)
[7] Унамуно М. О трагическом
чувстве жизни. – С.56.
[8] Popper K.
Language and the Body-Mind Problem. – p.402.
[9] Schwartz J., Begley S. The
Mind & The Brain. – р.45.
[10] “То, что наше
бытие должно состоять из двух фундаментальных элементов, по моему мнению,
внутренне не более невероятно, чем что оно должно основываться лишь на одном.” (Ч.Шеррингтон, цит. по: Popper K., Eccles J. Self
and Its Brain. – р.62.)
[11] “С психологическо-эпистемологической точки зрения
интересно, что, несмотря на то, что сознание – это единственное явление, о
котором мы имеем прямое
свидетельство, многие люди отрицают его реальность. От вопроса "Если все существующее есть
некоторые сложные химические процессы в Вашем мозге,
почему Вам не все равно, что это за процессы?" просто уклоняются.
Складывается впечатление ... что слово "реальность" не имеет одинакового смысла для всех
нас.” (Э.Вигнер, цит. по: Schwartz J., Begley S. The
Mind & The Brain. – р.vii.)